«Better late then never», как говорят англичане. Наконец-то один из самых бюджетных исторических фильмов современной России дошел до нашей австрийской глуши. Посмотрели. Удивились.
С исторической правдой режиссер, как водится, обращается достаточно вольно, даже с учетом вполне предсказуемого заказного характера фильма. Когда ноябрьские праздники несколько лет назад перенесли с 7-го на 4-е, пришлось срочно объяснять электорату: «а нахуа?»
Про «смутное время» в школе в мое время учили гораздо меньше, чем про съезды партии и «Малую землю» и все это масштабное безобразие осталось в памяти в виде связки имен «Минин и Пожарский» (ставшей в одном ряду с Маркс-Энгельс, Бойль-Мариотт, Гей-Люссак и пр.) и одноименного памятника на Красной площади. Хотя несомненно, этот период времени стал одним из переломных в истории Европы, наряду с ВОСР.
В России пресеклась правящая династия, и, естественно, начались поиски претендента на престол. Одним из имевших на это право был Владислав Ваза, и его пригласили при условии принятия им православия. В то время мораль была достаточно гибкая, и такой поступок не потрясал устои (по большому счету, Бог един, а в какую сторону креститься — вопрос технический).
Если бы Владислав удержался у власти и Россия, как следствие, влилась в конфедерацию Речи Посполитой и Великого княжества Литовского, то возникло бы огромное славянское государство, которое было не по зубам любому противнику. Но это измышления… те же самые бояре, когда запахло жареным, позорно слили Владислава.
Фильм пытались снимать в стиле «Андрея Рублева», с кучей всяких символов, типа бегающего единорога, который, если мне не изменяет память, в русской мифологии не применявшегося и монаха, ждавшего на столбе и в веригах окончания мирового кризиса смуты, который своим обликом напомнил мне Гэндальфа Серого. Но поскольку до Андрея Тарковского г-ну Хотиненко все же как до Пекина раком, получилось довольно сумбурно.
Сюжет построен на последовательности «роялей в кустах». Поначалу это забавляет, к середине фильма начинает надоедать.
С военно-технической точки зрения фильм не выдерживает никакой критики.
Кольчуга на князе Пожарском из колец размером в железный рубль и польские уланы с крыльями — это только цветочки по сравнению со снайперской точностью стрельбы из кожаной пушки, прикрученной к телеге. А вот сама кожаная пушка, кстати, не такой уж и бред — в Зальцбурге я видел картечницу из бревна. Правда, стрельба раскаленным ядром (и ядром вообще) из такого дивайса уже не лезет ни в какие ворота.
Равно как не лезут в ворота и познания холопа Андрея в тогдашнем хай-теке, к которому относятся создание пушек из подручных средств и боеприпасов к ним (я про цепное ядро, которые через сто лет после описанных событий стали применять на флоте для разрушения такелажа). Особенно это контрастирует с его же поведением в начале фильма, когда, освободившись от оков, он не дает деру в ближайший лес, а за каким-то хером лезет на корабль босса, чтоб позырить на царевну Ксению. Нелогично, зато какая завязка!
Половину фильма занимает эпизод с осадой какой-то крепости польско-литовским (для справки: Литвой в то время называли нынешнюю Беларусь) войском. В принципе, рядовой эпизод большой войны. Правда, обоснование столь ожесточенного сопротивления русских высосано из пальца: какая-то типа царевна, которая продалась латинянам… После Лжедмитриев такая легенда не прокатила бы, ее должны были выдать на счет раз. Вот если бы там хранилась казна Пожарского, тогда дело другое… Но опять же, сюжет развалился бы.
Неубедительны наемники, которых покрошили в капусту какие-то бандиты с большой дороги. Лохи, а не профессионалы — даже дозор не отправили вперед, и это на вражеской территории!
Еще один прикол: обучение фехтованию путем вИдения во сне убиенного испанского наемника. Класс — ни тебе утомительных упражнений с железом, ни травм. Важно только правильного человека в смертный час застать.
Что приятно удивило, так это то, что оккупанты-иноземцы не показаны нереальными злодеями и виновниками всех бед Руси. Да, они не белые и пушистые, но зольдаты не гуманитарную помощь привезли.